Я закрываю глаза и сжимаю свой телефон в ожидании его звонка. Я не знаю, как много они ему расскажут, но надеюсь, что Мейсон знает достаточно, чтобы позволить ему позвонить мне. Хотелось бы надеяться, что меньше, чем через двадцать четыре часа мы будем вместе, и я смогу быть опорой, которая ему понадобится.

Я просыпаюсь от ослепительного блеска солнца и выпрыгиваю из постели. Проверив телефон, убеждаюсь, что пропущенных звонков нет. Как же так? Он уже должен был позвонить домой. Это чрезвычайная ситуация. Без разницы, на миссии он или нет, у него должна быть связь с основным подразделением.

Аарон знает. Я спускаюсь вниз по лестнице, где он пьет кофе, пока Арабелла играет со своими игрушками.

— Доброе утро, — говорит он и делает глоток.

— Привет, я волнуюсь. Он не звонил. — Я не трачу время на объяснение своего страха.

— Если они на вражеской территории, то он недоступен. Он должен закончить миссию, и только потом вернется домой. Лиам выйдет на связь, когда сможет. Плохо, что его нет на базе. — Аарон пытается обнадежить меня. — Я знаю, что это выглядит хреново, но нам известно о тех рисках, которые возникают, когда мы на задании. Мы знаем, что можем не успеть попрощаться с теми, кто умирает. Мы пропускаем рождение детей и большинство праздников. Это паршиво, но так мы живем.

— Ты скучаешь по этому?

Меня всегда это интересовало.

Когда он ушел из ВМС, я всегда чувствовала, что это имело большее значение для Марка и Джексона. Джексон был лидером и был первым, кто не хотел брать новое задание. Марк последовал его примеру. Но Аарон колебался. Он не был ранен в перестрелке, как они. Хотя вернулся уже другим.

— Нет, я больше никуда не собираюсь. У меня есть дочь, и я бы никогда не заставил тебя пережить нечто подобное снова, — говорит он, и я отвожу взгляд. По его тону понятно, что он хочет этим сказать.

— Что ты имеешь в виду? — Я все равно не могу не спросить.

— Это значит, что не стал бы выбирать задание вместо тебя. Я здесь, Ли. Я не собираюсь уезжать, или получать ранения, или умирать. Я здесь. — Голос Аарона низкий и умоляющий.

— Ты уехал, получил ранения, и, черт возьми, умер. Не используй это против меня, — предупреждаю я.

Он встает и смотрит в потолок.

— Это наш дом, Натали. Здесь мы построили домашний очаг. Здесь мы зачали ребенка, ругались, занимались любовью, и, я думал, мы здесь состаримся.

Я понятия не имею, откуда все это. Он не попытался сделать и шага вперед за последние месяцы. У нас были дружеские отношения, и я никогда не давала повода верить, что есть шанс на большее.

— Я тоже. Я не выбирала, чтобы наша жизнь развалилась на части. Я знаю, ты делал ошибки. Я простила тебя за них, но это не изменит того, что я чувствую. Не хочу спорить с тобой по этому поводу. — Я прошу его остановиться.

— Я не хочу, чтобы у вас с ним был ребенок. — Его голос надламывается в конце. Он смотрит на мой живот, и слезы текут по его щекам. Я следую за его взглядом и понимаю, что в шортах и майке очень хорошо заметен животик. — Я думал, что это возможно, но не хотел этого. Я действительно тебя потерял, так ведь?

— Я давала тебе повод надеяться? — спрашиваю с сомнением. Я изо всех сил старалась не дать ему подумать, что мы снова можем быть вместе.

Он смотрит на Ару, а затем снова на меня.

— Я надеялся, Ли. Я получаю помощь. Я знаю, я облажался… Боже, я знаю об этом, но я всегда любил тебя. Я сделаю все, что угодно, чтобы доказать, как хорошо нам может быть вместе. Я делаю все, что хотят врачи. Я ни с кем не встречаюсь, потому что ни одна женщина не сравниться с тобой. Мы можем вернуть все назад, и мы можем стать лучше.

— Аарон, пожалуйста, не делай этого сейчас. Во-первых, Лиам на задании. Его мать в реанимации, а я беременна. Я люблю тебя, всегда любила, но наша любовь изменилась. Она стала дружеской и комфортной. Мы позволили ей ускользнуть сквозь пальцы, а затем решения, которые принимал каждый из нас, определили наше будущее. У тебя всегда будет мое прошлое, но Лиам владеет моим будущим.

— Мы определяем наше будущее.

— Так же, как и наше прошлое, — говорю я приглушенно.

Он опять смотрит на мой живот и обхватывает голову руками. Я даю ему минуту, потому что могу представить, как ему тяжело. Боль после того, как я узнала о Бриттани, была ужасной, и я точно не хотела, чтобы он обнаружил это вот так.

— Вы пытались забеременеть? Когда ты собиралась сказать мне? — спрашивает он хриплым голосом.

— Не раньше, чем скажу ему. И нет, мы не пытались, — отвечаю я честно.

— Невероятно, твою мать. Я не мог сделать тебе ребенка несколько лет, а...

Аарон замолкает.

Он подходит к Арабелле и целует ее в макушку, перед тем как вернуться ко мне.

— Я никогда не перестану тебя любить, но прямо сейчас не могу видеть тебя. Вернусь позже, но мне нужно время.

Я не хотела причинять ему боль. Это не входило в мои намерения.

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать таким образом. Мне жаль, что тебе больно.

— Думаю, теперь мы квиты, — усмехается он.

Я знаю, он зол и расстроен, но это ранит. Вместо того чтобы подойти к нему, я молча стою.

Аарон смотрит на меня еще раз, и боль отражается на его лице. Не говоря ни слова, он уходит, и громкий звук захлопывающейся двери эхом отдается в моем сердце.

Прошло уже три дня. Семьдесят два часа, в течение которых я ничего не слышала о Лиаме. Я начинаю злиться и беспокоиться. Я вновь позвонила в Красный Крест, чтобы удостовериться, что сообщение было передано его командиру. Его отец позвонил мне этим утром с вопросом, собирается ли Лиам вернуться домой, но я не смогла ответить ему.

Я не знаю, что делать, но мне нужно чем-то заняться. Пейдж приходит, чтобы присмотреть за Арабеллой, так что я могу попробовать получить несколько ответов. Я хватаю сумочку и выбегаю за дверь. Мне становится дурно от того, что я собираюсь использовать этот путь, но у меня нет выбора.

Аарон звонил этим утром, чтобы выяснить, что происходит. Он даже казался обеспокоенным тем, что Лиам все еще не вышел на связь. Он снова извинился, но сказал, что ему нужно немного времени вдали от меня, чтобы привести свои мысли в порядок. Затем предложил забрать Арабеллу, если мне это нужно. Если кто-то и потерял больше всех, то это он. Он лишился жены, лучшего друга и жизни, которая, как он думал, ждет его по возвращении домой.

Мой телефон звонит, и у меня подскакивает пульс.

— Алло? — Я отвечаю немедленно, даже не посмотрев на номер.

— Ли, это Джексон.

— Привет, — говорю я подавленно.

— Я так понимаю, что ты все еще ничего не слышала от него?

— Нет, ничего, и я волнуюсь.

— Мне жаль, я просто хотел узнать, может, тебе что-то нужно. Я могу позвонить нескольким людям и попытаться получить хоть какие-то ответы.

Я знаю, что он сделает все, что в его силах, но на самом деле — он никак не сможет получить ответы. Он больше не служит. Он контрактник. Конечно, у него есть связи, но они не будут делиться информацией об активной миссии.

— Спасибо, Джексон. Хотелось бы, чтобы ты мог что-то сделать, но мы оба знаем, что это не поможет.

Он глубоко вздыхает.

— Я знаю. Мне ненавистно это, Ли. Я рядом, независимо от того, что тебе нужно. Я здесь.

— Спасибо. Буду держать тебя в курсе.

Мы заканчиваем звонок, и я смотрю на дом своей лучшей подруги. Где, я надеюсь, смогу получить хоть какие-то ответы. Вздохнув, я звоню в дверной звонок, и у меня все внутри сжимается.

— Привет, — говорит Ринель и отводит взгляд. — Как я и думала, это был вопрос времени.

— Тебе что-то известно? — спрашиваю я, разинув рот.

— Проходи. — Она открывает дверь и отступает.

Мне нужны ответы.

— Что происходит?

Ринель вздыхает, кусая ногти.

— Я не могу сказать тебе, Ли. Ты знаешь, что не могу, но и не могу не сказать тебе.

Чувствую давление в груди, во рту пересыхает.